понедельник, 07 апреля 2008
Ты горишь, я теряю контроль, я теряю тебя. Твои города в огне и нервы звенят шестой струной, я теряю тебя. Тебе страшно, ты не пишешь стихи, смотришь на мир сквозь дурман алкоголя, я теряю тебя. Тебе не нужны слова, ты хочешь плакать, я кричу, ты глотаешь таблетки, я теряю тебя. С твоей души сняли кожу, тебе жутко смотреть на мир, я шепчу молитвы по латыни и теряю тебя.
Хотя, на самом деле... ты не мой.
А он никогда тебя не оставит. Только поверь в это.
P.S. Невыносимая легкость бытияВ третьем цикле снов она была мертвой.
Она лежала на катафалке, таком же большом, как фургон для перевозки мебели. Вокруг нее были одни мертвые женщины. Было их столько, что задние двери не закрывались, и ноги некоторых торчали наружу.
Тереза кричала: "Я же не мертвая! Я все чувствую!"
"Мы тоже все чувствуем", - смеялись трупы.
Они смеялись совершенно таким же смехом, как и те живые женщины, которые когда-то с радостью убеждали ее, что если у нее будут плохие зубы, больные яичники и морщины, так это в порядке вещей: у них тоже плохие зубы, больные яичники и морщины. С таким же смехом они теперь объясняли ей, что она мертвая и что это совершенно нормально!
Потом ей вдруг захотелось помочиться. Она крикнула: "Мне же хочется по- маленькому! Это доказывает, что я не мертвая!"
А они снова смеялись: "Это нормально, что тебе хочется писать. Все эти ощущения надолго еще останутся. Как если кому отнимают ногу, а он потом еще долго ее чувствует. У нас уже нет мочи, а нам все время хочется по- маленькому".
Тереза прижималась в постели к Томашу: - И все мне говорили "ты", будто издавна знали меня, будто это были мои подруги, и меня обуял ужас, что теперь я останусь с ними навеки!