dilige et quod vis fac.
В. пишет: жду/скучаю/хочу. В. называет меня - котенок. а еще - чудо.
и где-то в глубине души у меня зреет голод, маленький темный голод - взгляд, прикосновение, удар, вспышка боли. да, я тоже скучаю. и тоже хочу.
но не его. и не Арти даже.
хочу того, кто умеет делать мне больно так, что в ощущении растворяется весь мир. что, интересно, будет, если однажды я просто приеду и привычным некогда жестом опущусь на колени? я не знаю, и мне страшно. в этом желании почти не осталось секса, но разве это важно?
я храню его ремень с заклепками и тяжеленной пряжкой.
у него двухлетняя дочь. иногда я думаю, будет ли он бить - ее?
а я не под порохом ведь, но опять не могу спать в этом доме, с этими людьми. мне хочется просить их дышать тише. мне хочется, чтобы они вообще перестали дышать.
новый вид пытки - когда описанное на бумаге тебе не нравится. это что-то ужасное, особенно приправленное депривацией сна. все скатывается в неуместную порнуху.
и где-то в глубине души у меня зреет голод, маленький темный голод - взгляд, прикосновение, удар, вспышка боли. да, я тоже скучаю. и тоже хочу.
но не его. и не Арти даже.
хочу того, кто умеет делать мне больно так, что в ощущении растворяется весь мир. что, интересно, будет, если однажды я просто приеду и привычным некогда жестом опущусь на колени? я не знаю, и мне страшно. в этом желании почти не осталось секса, но разве это важно?
я храню его ремень с заклепками и тяжеленной пряжкой.
у него двухлетняя дочь. иногда я думаю, будет ли он бить - ее?
а я не под порохом ведь, но опять не могу спать в этом доме, с этими людьми. мне хочется просить их дышать тише. мне хочется, чтобы они вообще перестали дышать.
новый вид пытки - когда описанное на бумаге тебе не нравится. это что-то ужасное, особенно приправленное депривацией сна. все скатывается в неуместную порнуху.