dilige et quod vis fac.
дориан головного мозга - 2это я начитался чужих вдохновляющих дорианопостиков, да.
у Дориана Павуса мерзнут ноги. он говорит об этом шутливо, с наигранным возмущением, но все равно успевает заметить, как раздраженно дергает острым рваным ухом его любимый инквизитор. у Дориана от долгой скачки болит задница, на ладонях занозы и ссадины из-за непривычного чужого посоха, желудок сжимается в спазмах от жесткого мяса пустынных псов, давно не стиранная одежда пропиталась кровью, потом, песком и лириумом.
Дориан чувствует, что еще немного - и он взорвется. он, потомок древнего могучего рода, не привыкший и шагу ступить без готовых к его услужению рабов...
инквизитор Адаар горбится в седле, баюкая повисшую плетью руку. он как всегда впереди отряда, но направленный на него взгляд мага чует, сердито оборачивается, кривя в оскале-улыбке капризные черные губы. Адаару тепло, а еще он сыт и жив, и в его картине мира это - достаточный повод, чтобы быть в хорошем настроении.
инквизитор - саирабаз тал-васготов, чудовище, страшилка для детенышей людей и кунари. инквизитор - бывший наемник, лидер шайки отборного сброда, объединенного лишь черной и вязкой кровью. он никогда не засыпал на шелковых простынях, и гибкие эльфийские юноши не согревали ему постель, маня прикоснуться к юной нежной коже. во всем Тедасе у инквизитора так и не нашлось уголка, который он назвал бы домом, а отрубленные головы родителей давно не являлись в его сны.
Дориан отлично понимает, что выглядит в глазах Адаара избалованным мальчишкой, влюбленным в густую книжную вязь.
Адаару стыдно, что слово "инквизиция" он пишет с тремя ошибками.
но даже в горячке боя кунари успевает заметить, с каким изяществом Дориан взмахивает посохом, заставляя чужую мертвую плоть служить ему, и какая улыбка касается любимых медовых губ, шепчущих последние слова заклинания, струпьями разъедающего кожу кричащих от ужаса врагов. в том, как ловко имперский магистр обращается со смертью, есть что-то демоническое. "что-то пугающее", думает порой Адаар, безуспешно пытаясь продраться через сложные схемы фигур морталитаси, с их десятью точками приложения силы и строгим учетом входящих потоков. первые рассветные лучи застанут его спящим над страницами потрепанной книги.
а зато у инквизитора - широкие плечи и бугры мышщ под темной кожей перевитых жилами рук, меч на поясе и кинжалы в рукавах. и хоть магия его всегда была проста, примитивна и совсем не изящна, в бою смерть хохочет вместе с кунари, купаясь в его свежих трупах как гиена в падали.
Дориан, затаив дыхание, наблюдает, как после закрытия очередной бреши инквизитор смывает с себя грязь и чужую кровь, обсидиановой мертвой статуей замерев среди опасно-быстротечной реки в преддверии водопада. волны плещутся о камни, разбиваясь о них белой пеной, волны пробуют Адаара на прочность и отступают - этот камень не обточит даже время. Дориан присматривается - под лопаткой инквизитора чернеет свежий, но уже гноящийся рубец, сковывая движения, Дориан представляет - скоро он заживет, органично вплетясь в причудливую вязь шрамов, покрывающую тело кунари, Дориан трясет головой, отгоняя непрошеное желание очертить каждый след пальцем, пробуждая в себе отголосок чужой, отжившей боли.
и идет к реке, на ходу снимая с себя одежду под одобрительный свист Быка. каменное изваяние с лицом Каараса Адаара вздрагивает и становится почти живым на томительно долгие секунды.
Адаар смотрит - вот последняя деталь одежды Дориана падает на землю, Адаар замирает и зрачки его стремятся залить чернотой всю радужку - узкие босые ступни Дориана касаются ледяных речных волн, Адаар забывает дышать - его совершенное тело, с бархатной, преступно-нежной, без единого шрама кожей, покрытой мурашками, было так близко - протяни руку и...
Инквизитор медленно выбирается на каменистый берег, позволяя солнцу слизывать ледяные капли воды с его тела, а Железному Быку - заигрывать с Дорианом, предлагая потереть тому спинку и отполировать посох. он был спокоен - метательный нож уютно устроился в ладони, ожидая промаха одноглазого кунари.
к сожалению, крови в тот вечер ножу напиться не удалось. все-таки Адаар был совсем, абсолютно не ревнивым, к большому огорчению Дориана.
Сэра заливисто смеялась, смешно дрыгая ногами, и инквизитор думал, что ее смех - точь-в-точь шакалий лай.
спустя почти неделю они наконец смогли вернуться в скайхолд. той же ночью Дориан пришел в покои инквизитора, застав того заживо погребенным под кучей писем, докладных, предписаний и отчетов, молча лег на огромную кровать - безличную, пустую и холодную, похожую на его тевинтерские ложа лишь ценой. Адаар, оторвавшись от дел, впился взглядом в обнаженное смуглое плечо и хрипло велел: "раздевайся".
сам он предпочел остаться практически одетым, лишь расстегнув штаны и высвободив пульсирующую от напряжения плоть с каплей смазки на головке. от этого зрелища Дориан не смог сдержать прерывистый вздох, как после не сдерживал стоны и крики - Адаар брал его грубо, сильными рублеными движениями вдавливая в кровать, острыми зубами оставлял метки на плечах. яростными рывками двигаясь в предоргазменной истоме, на каждом выдохе кунари шептал имя любовника, а вместе с семенем в густые сумерки скайхолд пролились слова любви. часто и жадно дышащий Дориан направил голову инквизитора вниз, цепляясь за его рога, и спустя минуту уже забился в оргазме, кусая свои пальцы и выгибаясь, словно послушная шелковая тетива на готовом стрелять луке.
- Дориан? - шепчет Адаар, то ли боясь, то ли надеясь разбудить прильнувшего к нему мага, задремавшего после любви.
- пощади, аматус! - медовые губы расплываются в знакомой любимой улыбке. - если мы продолжим в том же духе, на лошадь я не сяду и под страхом смертной казни!
- вообще-то, - с непривычной нерешительностью говорит инквизитор. - я хотел подарить тебе сапоги.
Дориан удивленно открывает глаза и садится на постели, разглядывая любовника, смущенного, словно мальчишка в женской бане.
- зачем? - наконец спрашивает он, вдоволь налюбовавшись лицом кунари, наконец-то не похожим на холодную каменную маску.
- у тебя мерзнут ноги. ты говорил. в болотах!
пряча смешок, Дориан целует инквизитора в лоб, обжигая мягким дыханием.
- это все ради того, чтобы снова затащить меня в ту липкую мерзость? ну что ж, аматус, я их примерю, и если они будут впору, подарю тебе романтичное свидание под песню комаров и ветра...
- они будут, - уверенно говорит Адаар. в бесцветных его глазах вновь загораются знакомые искорки страсти, и грубые сухие пальцы невесомо очерчивают выступающие ключицы любимого.
- мм? - неразборчиво спрашивает Дориан, подаваясь навстречу ласке.
- я купил двадцать пар. и на всякий случай пригласил в скайхолд отличного сапожника из орлея - его уже конвоирует небольшой отряд Каллена.
скромных познаний инквизитора в имперском вполне хватило, чтобы вычленить из дальнейшей сумбурной речи любовника, сбивающейся в дикий хохот, главные слова - "глупец", "люблю" и "спасибо". а дальше - дальше за них говорили пальцы, поцелуи, изгибы тела и тающие в предрассветной дымке стоны.
у Дориана Павуса мерзнут ноги. он говорит об этом шутливо, с наигранным возмущением, но все равно успевает заметить, как раздраженно дергает острым рваным ухом его любимый инквизитор. у Дориана от долгой скачки болит задница, на ладонях занозы и ссадины из-за непривычного чужого посоха, желудок сжимается в спазмах от жесткого мяса пустынных псов, давно не стиранная одежда пропиталась кровью, потом, песком и лириумом.
Дориан чувствует, что еще немного - и он взорвется. он, потомок древнего могучего рода, не привыкший и шагу ступить без готовых к его услужению рабов...
инквизитор Адаар горбится в седле, баюкая повисшую плетью руку. он как всегда впереди отряда, но направленный на него взгляд мага чует, сердито оборачивается, кривя в оскале-улыбке капризные черные губы. Адаару тепло, а еще он сыт и жив, и в его картине мира это - достаточный повод, чтобы быть в хорошем настроении.
инквизитор - саирабаз тал-васготов, чудовище, страшилка для детенышей людей и кунари. инквизитор - бывший наемник, лидер шайки отборного сброда, объединенного лишь черной и вязкой кровью. он никогда не засыпал на шелковых простынях, и гибкие эльфийские юноши не согревали ему постель, маня прикоснуться к юной нежной коже. во всем Тедасе у инквизитора так и не нашлось уголка, который он назвал бы домом, а отрубленные головы родителей давно не являлись в его сны.
Дориан отлично понимает, что выглядит в глазах Адаара избалованным мальчишкой, влюбленным в густую книжную вязь.
Адаару стыдно, что слово "инквизиция" он пишет с тремя ошибками.
но даже в горячке боя кунари успевает заметить, с каким изяществом Дориан взмахивает посохом, заставляя чужую мертвую плоть служить ему, и какая улыбка касается любимых медовых губ, шепчущих последние слова заклинания, струпьями разъедающего кожу кричащих от ужаса врагов. в том, как ловко имперский магистр обращается со смертью, есть что-то демоническое. "что-то пугающее", думает порой Адаар, безуспешно пытаясь продраться через сложные схемы фигур морталитаси, с их десятью точками приложения силы и строгим учетом входящих потоков. первые рассветные лучи застанут его спящим над страницами потрепанной книги.
а зато у инквизитора - широкие плечи и бугры мышщ под темной кожей перевитых жилами рук, меч на поясе и кинжалы в рукавах. и хоть магия его всегда была проста, примитивна и совсем не изящна, в бою смерть хохочет вместе с кунари, купаясь в его свежих трупах как гиена в падали.
Дориан, затаив дыхание, наблюдает, как после закрытия очередной бреши инквизитор смывает с себя грязь и чужую кровь, обсидиановой мертвой статуей замерев среди опасно-быстротечной реки в преддверии водопада. волны плещутся о камни, разбиваясь о них белой пеной, волны пробуют Адаара на прочность и отступают - этот камень не обточит даже время. Дориан присматривается - под лопаткой инквизитора чернеет свежий, но уже гноящийся рубец, сковывая движения, Дориан представляет - скоро он заживет, органично вплетясь в причудливую вязь шрамов, покрывающую тело кунари, Дориан трясет головой, отгоняя непрошеное желание очертить каждый след пальцем, пробуждая в себе отголосок чужой, отжившей боли.
и идет к реке, на ходу снимая с себя одежду под одобрительный свист Быка. каменное изваяние с лицом Каараса Адаара вздрагивает и становится почти живым на томительно долгие секунды.
Адаар смотрит - вот последняя деталь одежды Дориана падает на землю, Адаар замирает и зрачки его стремятся залить чернотой всю радужку - узкие босые ступни Дориана касаются ледяных речных волн, Адаар забывает дышать - его совершенное тело, с бархатной, преступно-нежной, без единого шрама кожей, покрытой мурашками, было так близко - протяни руку и...
Инквизитор медленно выбирается на каменистый берег, позволяя солнцу слизывать ледяные капли воды с его тела, а Железному Быку - заигрывать с Дорианом, предлагая потереть тому спинку и отполировать посох. он был спокоен - метательный нож уютно устроился в ладони, ожидая промаха одноглазого кунари.
к сожалению, крови в тот вечер ножу напиться не удалось. все-таки Адаар был совсем, абсолютно не ревнивым, к большому огорчению Дориана.
Сэра заливисто смеялась, смешно дрыгая ногами, и инквизитор думал, что ее смех - точь-в-точь шакалий лай.
спустя почти неделю они наконец смогли вернуться в скайхолд. той же ночью Дориан пришел в покои инквизитора, застав того заживо погребенным под кучей писем, докладных, предписаний и отчетов, молча лег на огромную кровать - безличную, пустую и холодную, похожую на его тевинтерские ложа лишь ценой. Адаар, оторвавшись от дел, впился взглядом в обнаженное смуглое плечо и хрипло велел: "раздевайся".
сам он предпочел остаться практически одетым, лишь расстегнув штаны и высвободив пульсирующую от напряжения плоть с каплей смазки на головке. от этого зрелища Дориан не смог сдержать прерывистый вздох, как после не сдерживал стоны и крики - Адаар брал его грубо, сильными рублеными движениями вдавливая в кровать, острыми зубами оставлял метки на плечах. яростными рывками двигаясь в предоргазменной истоме, на каждом выдохе кунари шептал имя любовника, а вместе с семенем в густые сумерки скайхолд пролились слова любви. часто и жадно дышащий Дориан направил голову инквизитора вниз, цепляясь за его рога, и спустя минуту уже забился в оргазме, кусая свои пальцы и выгибаясь, словно послушная шелковая тетива на готовом стрелять луке.
- Дориан? - шепчет Адаар, то ли боясь, то ли надеясь разбудить прильнувшего к нему мага, задремавшего после любви.
- пощади, аматус! - медовые губы расплываются в знакомой любимой улыбке. - если мы продолжим в том же духе, на лошадь я не сяду и под страхом смертной казни!
- вообще-то, - с непривычной нерешительностью говорит инквизитор. - я хотел подарить тебе сапоги.
Дориан удивленно открывает глаза и садится на постели, разглядывая любовника, смущенного, словно мальчишка в женской бане.
- зачем? - наконец спрашивает он, вдоволь налюбовавшись лицом кунари, наконец-то не похожим на холодную каменную маску.
- у тебя мерзнут ноги. ты говорил. в болотах!
пряча смешок, Дориан целует инквизитора в лоб, обжигая мягким дыханием.
- это все ради того, чтобы снова затащить меня в ту липкую мерзость? ну что ж, аматус, я их примерю, и если они будут впору, подарю тебе романтичное свидание под песню комаров и ветра...
- они будут, - уверенно говорит Адаар. в бесцветных его глазах вновь загораются знакомые искорки страсти, и грубые сухие пальцы невесомо очерчивают выступающие ключицы любимого.
- мм? - неразборчиво спрашивает Дориан, подаваясь навстречу ласке.
- я купил двадцать пар. и на всякий случай пригласил в скайхолд отличного сапожника из орлея - его уже конвоирует небольшой отряд Каллена.
скромных познаний инквизитора в имперском вполне хватило, чтобы вычленить из дальнейшей сумбурной речи любовника, сбивающейся в дикий хохот, главные слова - "глупец", "люблю" и "спасибо". а дальше - дальше за них говорили пальцы, поцелуи, изгибы тела и тающие в предрассветной дымке стоны.
@темы: dragon age
я даже не удивлюсь, если ушастая выкинет финт ушами (бгг) и будет у них все пурпур и шоколадно.